Песни-пляски у фонтана
Дата: 30 октября
Время: 19:28
Было и тоскливо и печально оставлять свою малую сцену без главного артиста и людей без музыкального сопровождения слепо бредущих вдоль всевозможных лавок, выискивая меж плевел ценные зернышки, которые скрасят их существование, но воодушевляло другое – возможность обсудить планы на дальнейшее музыкальное величие. Взяв Агнесс за руку Франко широкими шагами повел ее к дому, рассчитывая, что это намного ускорит процедуру ее возвращения к жизни и можно будет дальше без зазрения совести использовать ее как сподручного в своих затеях, которых, к слову, пока не наличествовало, но Кикко не унывал, зная, что не он ищет приключения, а они находят его, нужно только смело идти на встречу всему новому. Задумавшись от этом, он споткнулся о новую клумбу в форме тыквы, которые местные садовники назначили главным украшением улицы, ведущей к дому Баллирано, дабы не оставаться в долгу перед обидчицей, Франко, как следует, размахнувшись, пнул оранжевую тыкву, как-то совсем не вовремя вспомнив, что сходство с садовой сестрой у нее только внешнее и она вовсе не обладает той мягкостью внутри, что ее огородная соплеменница. В общем, после двойного удара, он, наконец-то благоразумно обогнул препятствие и догнал Агнесс, как раз к моменту живописания новой мелодии.
- Bellissimo, Канова мне вчера весь вечер читал стихи, кажется, насочинял опять чего-то жутко романтичного, вроде вы мыслите в одном направлении, так что соберемся после Хэллоуина, наложим одно на другое, посмотрим, что выйдет, - Романо уже постарался совместить в своем сознание отрывочный воспоминания из вчерашнего разговора с Паоло, когда он в захлеб декламировал оду к неизвестной и постарался уловить невесомые движения пальчиков Агнесс в воздухе, - это будет шедевр, я уже предчувствую, да!
Гордость за собственную предприимчивость наполняла грудь Франческо, раздувая ее так, что начинали хрустеть кости.
- Давай, показывай что набросала, - едва нога Кикко коснулась пола дома, он сразу кинулся к кухне, изнывая от вечного шоколадного голодания, тем более после спасения Агнесс от фонтанных брызг, организм изнывал от недостатка растраченных калорий и требовал немедленного восполнения стратегического запаса, - ну где же, где же он?
Вообще Франческо был воспитанным мальчиком, да тихим и спокойным, очень послушным, и самое главное в гостях всегда старался вести себя прилично, но либо дом Агнесс уже считался его вторым домом, либо жажда была настолько сильна, что он в наглую шарил по всем шкафам, разочарованно вздыхая, когда находил склад тарелок или залежи крупы. Дом стремительно терял свою привлекательность в глазах молодого «кладоискателя», пока в холодильнике не была обнаружена шоколадная паста, за которую он схватился, словно утопающий за спасательный круг и вприпрыжку, засунув ложку с пастой в рот прискакал в комнату к переодевающейся Агнесс.
- Быстрей-быстрей, поторапливайся! – подпрыгивая то на одной ноге, то на другой от страстного и неудержимого рвения мчаться из дома прочь, Кикко еще и прихлопывал в ладоши, надеясь, что это явно поможет девушке одеться скорее, пока его взгляд не уловил стрелки на часах, которые явно подбирались к той часовой отметки, что и начало сеанса, - мы опоздаем!
Испытывая ярое нежелание упускать хоть секундочку из рекламных роликов и анонсов, предшествующих марафону, Франческо как мог, помог Агнесс собраться и бегом добраться до автобусной остановки.
Пять минут спустя, появившись из гигантской гусеницы рассекающей транспортные артерии Сагредо, Романо и Баллирано прибыли в кинотеатр за полчаса до официального начала.

Начало игры.
30 октября. 19:45

Что меня ведет по этой жизни? Всего лишь отчаянное желание попробовать как можно больше и сдохнуть лет в тридцать с улыбкой, криво расползшейся по синюшно-бледному лицу. Умереть в пароксизме чувственных удовольствий. Все, начиная от карибского кокса, мерно бултыхающегося в суперупаковке на дне желудка какой-нибудь проститутки из Доминиканы, чьи изукрашенные флуоресцентным лаком когти впиваются в жирную тушу одного из пассажиров летного транспорта; зажатые в тесном туалете самолета они придаются первобытным страстям, она за деньги, он чтобы скоротать долгий путь и не нажить геморрой на свой просиженный зад, она – чемодан с ножками, который переправляет 55 граммовую дозу удовольствия для несовершеннолетних искателей приключений, к которым она дойдет изрядно разбавленная порошком из простого анальгина или первой белой дряни, которая при растирании будет похожа на порошок, бред. Бред – это мир, мир – это бред. Ничего не меняется, а снежок из недр девушки, чьей целью на ближайшие пару лет является понапихать в себе как можно больше дряни, чтобы как можно больше за это получить, для меня столь же ценен как ванильное мороженое с шоколадной крошкой, приготовленное мамой с любовью - звучит как рекламный лозунг - которая витает в облаках представляя меня хорошим мальчикам своим подругам, с одной из которых я спал еще в 15, пока она пекла плюшки на ужин. Удовольствий много. Очень много. Но все как ни странно губительны. Закон подлости или как угодно еще, но эта губительность и ведет меня к мысли, что за собственным анатомическим разложением я лучше полюбуюсь из ада, грея кости в геенне огненной, которой стращают пугливых малолеток. К тому и иду. Иду легкой поступью по тротуару, иду в кинотеатр. Голова девственно чиста, на ребрах повязка с эластичным бинтом. Хилый старик оказался не так уж хил, когда дошло дело до защиты благовидной репутации его дочурки, которую я бессовестно попрал с ее же молчаливого, точнее громкого и протяжного стона, который и стал причиной дальнейшего конфликта. Хорошо хоть лицо не тронул. Имидж – все.
Тело чертовски ломит, но хорошая мина при плохой игре первое правило прожигателя жизни, тем более, такого профессионального как я. Нужно завоевать доверие нового поставщика, чьи грязные руки ниспошлют тонну удовольствия на наш замшелый городишко, в котором приходится тщательно блюсти репутацию. Слишком мало места для преступного маневра, но все равно умирать… рано или поздно.
Вечер старого кино – отличное прикрытие для переговоров: никто не обращает внимания на случайного соседа и мало кто желает погреть уши о чужие разговоры. Любители кино – странный народ. Пришлось заделаться поклонником Челентано, даже нацепил ту же шляпу. Мне идет. Делаю вид, что из-за полей, тенью покрывающих мои глаза я никого не замечаю, даже парочку студентов, с которыми периодически приходилось сталкиваться.

Да, они прибыли раньше, чем нужно, но  в хорошей компании и время летит незаметно. А уж когда вокруг столько народу, желающего приобщиться к старому кинематографу, а любопытному Франко любопытны люди, то время из часов превращается в секунды.
Несколько знакомых лиц продефилировали прямо перед носом. На них внимание было растрачено в критическом минимуме, разве что Морган в свой шляпе привлек чуть больше внимания, чем заслуживал, в остальном же кругом знакомые все лица, миллионы раз виденные им изо дня в день. Франко уже было обреченно вздохнул, но тут появился он – новая незнакомая личность и что еще приятней – подозрительная личность – новый владелец «Третьего Рима» - совершеннейшая интригующая неизвестность.
- Агнесс, а как ты относишься к шпионажу? - потихоньку подталкивая девушку сквозь небольшую толпу собравшихся к объекту будущего пристального интереса, - ты пока следи, чтобы он никуда не исчез, а я куплю нам попкорн, - оставив ее одну нести вахту у поста, Франко по-рысьи, широченными шагами и вприпрыжку, рванул к прилавку со съестными припасами и наткнулся на небольшую очередь, в хвосте которой нетерпеливо приплясывал, будто ожидал не возможности приобрести воздушную кукурузу, а стоял в ожидании скорейшего освобождения туалета.
Заметив в начале одного из хороших знакомых, Романо кинулся к нему, искренне радуясь неожиданной встрече:
- О, Пайоль, смотрел вчера футбол? Наши сделали…, - вот уж кем-кем, а фанатом футбола он никогда не являлся, поэтому знал о вчерашнем матче только то, что гипотетические наши среди которых было много и легионеров, географически уродившихся весьма далеко от  Италии, так вот они победили кого-то, - не наших, - слегка сконфуженно зачиная ни к чему не ведущую беседу, Кикко с видом Орлеанской девы, безвинно горящей на костре, обратился к продавщице, сам стыдясь собственной наглости и спиной ощущая огонь пламенеющих взоров, разжигавших костер совести, - большое ведро попкорна, пожалуйста, - и расплатившись и разулыбавшись милой девушке, которая была столь любезна и обеспечила его едой поспешил ретироваться с глаз долой, - ой, очень интересно, да-да, но мне пора бежать, а то Агнесс обещала умертвить меня, если не вернусь через пару минут, - на бегу распрощался со знакомым, ставшим пропускным билетом в очередь.
- Ну что, какие новости? – вернувшись к, оставленной временно без присмотра, Баллирано, Франческо щедрой горстью соленого попкорна наполнил рот и, скрыв их лица от проходящих мимо, приподнятым до уровня макушки картонным ведром с заговорщицким видом зашептал:
- Нам надо взять билеты рядом с ним, лучше на заднем ряду.