Невольная слабовольная ночь дребезжала дождем внутри головы - мягкие полуулыбки недомертвого муссона, обнимающего за плечи, иллюзия свободы - по пояс голый, отмечающий тризну по самому себе сидя на полу, напряженно вслушиваясь в тишину, царящую в душной квартире - пряный, мягкий, нежный дурман раскуриваемого опиума, - истерическая, громкая пустота вокруг, краски, выжатые на пол, выжитые из себя глупые мысли, подстрекаемые зачатками безумия, бинты на запястьях; веселое времяпрепровождение - волноваться некому и не за что, ощущение собственной независимости наполняет нутро, заполненное гнилью и дегтем, наркотической свежей легкостью.
Утро было усталым, полным смиренного einsamkeit и аутентичного улыбчивого каннибализма; чай получился излишне крепким, сигареты горчили, тон никак не хотел накладываться правильно. Газеты пестрили глупостями, заляпанными кровью и испражнениями политических онанистов, замаранными лаками для волос и рассыпчатыми пудрами темных оттенков, скандалами и сенсациями, прочей интимной грязной мерзостью, до которой было брезгливо-отвратно касаться - как до чужих предметов личной гигиены или чьих-то little filthy secrets.
В квартире царила разруха - пошлый частный беспорядок, при взгляде на который вежливый человек вынужден бы был мило покраснеть и участливо отвернуться; Ксандер всегда считал себя достаточно вежливым человеком, но цитадель разврата и похоти, которую представляло из себя его обиталище, разгребать приходилось ежедневно и еженощно, переборов нежелание, НЕсмирение и НЕаккуратность в делах личностного толка.
На сегодня была намечена встреча. Что за встреча, Ксандер решительно не помнил, не хотел помнить и не мог помнить; обнародованные сроки meeting заставляли делать все быстро, не размениваясь на мелочи - непунктуальность с любой стороны была неприятна, особенно - если не иметь понятия о предмете встречи и второй стороне, вынужденной участвовать в обсуждении сего предмета..
- Как он себя чувствует?
- Он умер.
Усмехаясь собственным мыслям, пытаясь застегнуть ослабевшими пальцами пуговицы на плаще, - импровизированный способ защиты от толпы, - прознают, услышат, ДУМАТЬ ВСЛУХ - затопчут, как унтерменша, как низменную опустившуюся тварь, недостойную того, чтобы быть человеком, впрочем, это все - паранойя и ничего не случится, но на всякий случай..
Мимолетные перешептывания прохожих за спиной - невинная жестокость по отношению к инакомыслию, - даже священники с неохотой берут в руки слегка карикатурично-гротескные образы Богов-прерафаэлитов, - никому не хочется заразиться ментальной проказой, - внутри головы: холодное безразличие, легкое напряжение, свинцовая усталость, - слегка трудно идти на каблуках, - пора бы уже забить на образ утонченного трапа и ходить вообще нагим, - впрочем, это меньше внимания не привлечет, - основная цель никогда не будет достигнута.
Достижения, постижения.. И все же, смысл сегодняшнего нервного выхода из дома был до их пор неясен; в радиусе пятисот метров от места предполагаемой встречи не было замечено ни одного хотя бы немного знакомого лица; в теплом воздухе дым сигареты раздражал глаза и нервы; все ближе и ближе - все более мерзко; кто-то свернулся внизу живота, внутри, ласково тянул, пытаясь добиться - чего? - чего-то; спрашивать свой организм о причинах того или иного происшествия было бы по меньшей мере неразумно - быть в ссоре с самим собой - с собственным телом - с собственным разумом - забавно, не подтверждая собственных предположений о хотя бы толике уберменша внутри себя.
В голове - сарабанды, иеремиады, - приятная полутьма внутри какой-то сомнительной забегаловки странно волнует, - смеют называть себя кофейней? Похвально.. "Мне нужно уединения" - не более того; если я прав на сегодняшний день, меня найдут. Такие, как я, слишком заметны. Такие, как я, не вызывают подозрения.
Вертлявая официантка с потрясающе смазливым мерзким лицом; оглядывает слегка испуганно, слегка брезгливо; ловит на себе почти такой же взгляд, почти смущается; напряженно следит за движениями рук своего ненаглядного посетителя, заторможенно отмечает, где и на чем останавливается взгляд при выборе; расслабленно выдохнув, уже заранее реагирует на постылую просьбу о кофе с коньяком, погруженная в свои отстраненные мысли, удаляется, по инерции продолжая медленно кивать заказывающим.
Закуривая, вновь ловить на себе чужие взгляды - отвлекает; Ксандер повернулся и уставился в глаза смотрящего, колко усмехаясь; глаза были неопределенно-коньячного цвета, полузлые-полурыбьи - насколько это могло здесь проявиться; приоткрытый рот зиял жестоким разрезом, слабоумное безвольное лицо - ТАНАТОЛОГИЯ ДЛЯ НЕРВНЫХ И СЛАБОВОЛЬНЫХ...
Лицо смущено внезапным вниманием, Ксандер - безразлично-ехиден, молча листая Евангелие от Марка, уложенное на колени, напрягая и без того раздраженные глаза; где-то в сумке лежат очки, но они делают лицо похожим на точеную мордашку деловой секретарши, начальник которой расплачивается с ней сексуальными утехами..
Еще двадцать минут - и можно будет уйти без объяснения причин.

Отредактировано Александер Штайнер (2011-04-10 15:22:56)

Сотник, стоявший напротив Его, увидев, что Он, так возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий.
Ха. В мучениях умирает каждый третий. Если посмотреть на них вблизи, становится понятно - эти люди могли бы быть лишь детьми свиней, что во хлеву месят копытами землю, или, например, бестактных жирных птиц, которые вырывают из забытых книг страницы и выбивают клювами стекла; вероятнее всего, они просто невоспитанны и грубы, в детстве их избивали или вовсе не подвергали никакому обучению; это ни коим образом не оправдывает их, их лоснящихся взглядов, безусловных рефлексов, нервного сглатывания и злобы в судорожных движениях рук.
Были тут и женщины, которые смотрели издали; между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего, и Саломея, которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим.
А женщины? Эти несовершенные твари, покрытые жиром, вспухшей плотью и извечной испариной, считающие, что все должны им только лишь потому, что они являются естественными воспроизводителями потомства; несовершенные слабые организмы, множество недостатков, минимум достоинств(а); Магдалина, давшая начало новой глупой волне верований в еврея, которого распяли на трех перекрестных деревяшках, Мария Клеопова, ненужный и никому неизвестный персонаж с обветшалым телом и грузными грудями, Саломея, несчастная, сумасшедшая Саломея, одна из тех, что за выполнение просьб просят головы пророков и букет цветов бонусом; Творец был женщиной, поэтому мир так облажался, его идея как таковая была провальной еще в утробе, когда она баюкалась неравномерно выросшим беловатым разумом, женский мозг не может в принципе выносить и выродить идею, которая будет годной в исполнении..
Истинное безумие - полагать заботу о жизни человечества на ломкие и слабые плечи упивающихся собственной красотой дамочек, которые большинство своего времени проводят в размышлениях о том, как потратить следующий день, на что потратить и где взять денег, которые тратить...
Вполне возможно, что такое времяпрепровождение - гораздо полезнее молчаливого онанизма своей бессмысленности под Наймана и Галас, пытаясь привыкнуть к дрожащему свету нескольких свечей, - лелеянье боли в воспаленных под влиянием горячей воды рубцов, полуулыбки на губах, размышления о смысле и БЕЗсмысле и в целом всем том, что окружает, за исключением, возможно, гневных криков соседей снизу, когда вода начинает лить через край ванны и расплываться пятнами по их потолкам.
Кофе неприятно горчил. Гораздо более печальнее, чем сигареты. Даже с привкусом отчаянья. Вероятно, его варила какая-нибудь очередная влюбленная вертихвостка, утирая слезы с лица свободной рукой. Какая антисанитария.
Что может быть проще, чем объявить себя inri и попытаться убедить в этом других - когда попытки увенчаются успехом, слава этого inri превзойдет славу старика Адольфа; несмотря на то, что Гитлер был весьма успешен в увещевании и, к тому же, являлся прекрасным оратором - именно его примером вдохновлялся Ал, не без помощи матери-нацистки, в детстве, выбирая будущую позицию в обществе, - художник, разве что, из него никчемный, но это всегда можно исправить.
Зал медленно опустел, что не могло не радовать, - Ал все так же надеялся, что сможет хотя бы вспомнить лицо того, с кем была назначена встреча, иначе мог бы выйти весьма неприятный конфуз; дым царапал горло. Время шло.
Лишний раз подавать голос не хотелось никогда. Слишком явственный акцент вызывал очередные ненужные взгляды, слюнявое перешептывание, глупые фашистские подколы - вплоть до упоминания Муссолини. Хрипотца при общей высоте тона не удовлетворяла вдвойне. Но сейчас молчание было бы моветоном.
Повторение никогда не являлось лишним.
Повернув голову. Лицо пришедшего вызывало какие-то совсем уж смутные воспоминания - что-то вроде левого любовника, с которым провел ночь, позже вышвырнув на улицу и оставив на память только несколько царапин на спине, прохожего, который, задев локтем, хмуро извинился и одарил омерзительнейшей улыбкой, очередной святоши, что, перекрестившись, все-таки оплачивает позолоту на раме.
Бесцеремонность слегка раздражала. Ксандер закрыл книгу  и положил на стол; кожаная обложка потрескалась от времени, и ее пора было давно перешить, но всегда не хватало времени (желания). На часах - двадцать минут выше нормы; впрочем, этим юным бестиям все можно простить, пока они не напрашиваются на насильную ментальную эвтаназию.
Да.
Извинений ждать не приходится - впрочем, это будет излишне. Мальчик чувствовал себя неуютно, хотя подавал себя, как вольготно расположившегося лентяя. Стоило бы отвести взгляд - он всегда напрягает. Но смотреть иначе некуда; да и изучать стол - вполне себе невежливо.

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
И не пошла бы к черту эта любовь? Бессмысленная тварь, заставляющая срываться с места, заматываться шарфами и бессмысленной шелковой одеждой, изгибаться в общественном транспорте, пытаясь перебороть внутренние фантомные боли, мчаться к квартире возлюбленного, лежать в парадной на полу и стучать в дверь длинными ногтями, получив в ответ лишь скрип двери, незамысловатое приветствие и снисходительные кивки в ответ на пылкие признания. Стоит закрыться в квартире и лечь на пол, вскрыть вены и долго ждать, пока станет холодно и нежно, пока эта сука не оклемается и не примчится точно так же к дверям; опоздает, несомненно, позерское возмездие подействует и на похоронах без эпитафий и иеремиад детка будет долго лить свои бесценные слезы на свежую могилу. Подумать только, какой бред.
Общество пожилой парочки за соседним столиком и этого странного мальчишки удручало; можно было все пропустить, одеться женщиной и делать вид, что никого не знает, никогда никого не знал, родился с хронической антиэротической шизофренией и амнезией, виновато развязно улыбаться и пойти с первым встречным туда, куда он поведет, делать все, что он скажет, терпеть все, что будет делать.
А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, - как пребывает в том любовь Божия? Дети мои! станем любить не словом или языком, но делом и истиною.
При всем уважении, господа Апостолы вещали бред; возвращаясь к истокам - все тот же Адольф говорил по делу гораздо больше и не трепал языком зазря; Геббельсу можно отвесить сотню поклонов в пол, а Гиммлеру - целовать ноги в приступе немого поклонения.
Можно попробовать с нуля нарисовать икону по лику и канону, неизменно - челка, усы, надменный выгиб губ, несчастливые воловьи глаза. Извратиться - в образе Марии Магдалены.
Изучая; исподлобья; мальчик кривится, мальчик недоволен, мальчик слегка брезглив - его расстраивает общество излишне взрослого антисвятоши, маргинала, сошедшего со страниц современного французского макабра - если угодно, из-за кулис танатологического театра, главный гример или сценарист, добрый, нежный и ласковый, по ночам безмолвно онанирующий на творения собственных рук, потому и отвращающий.
Алексу хотелось спать, хотелось запереться дома и, замотав голову шелковым шарфом, долго раскачиваться из стороны в сторону, лелея свою мигрень; его раздражал собственный акцент, раздражала своя нелюдимость и замкнутость, неудобство и неуютность, которая сковывала узкие плечи, пробегая ледяным языком по ребристой коже. Его раздражал душный, надушенный зал, люди вокруг, мальчик - в их числе, невообразимая его прическа и casual одежда, пренебрежение на его лице, глаза неопределенного цвета, ленивый развязный разговор; а-а-а-а-а-а-а, Боже, Боже мой, хочется убивать, очень хочется убивать...
Размазать кровь по лицам, поставив на патефон пластинку Диаманды Галас... The eight legs of my devil will not... LET MY PEOPLE GO..
Невообразимо пахнет ладаном, удушающе-бесстыдно; бесцеремонное обращение с книгой внушает безразличие, смешанное с толикой отвращения; и слово Божье росло...Росло, росло, выросло и паразитирует на юных умах, которые всячески отрицают и отрекаются от веры, не прочитав даже Библию - единожды.
Мучение Молчанием..
В сторону, невзначай - вполне. Девушка подходит, уносит чашку.. Помедлив, принимает новый заказ. Кофе, как обычно, мерзок и густоват - недостоял, недоварился, недохорош..
Ксандер вновь закурил; сигаретный дым пытался удушить, но постоянно промахивался; руки почему-то нервно и страшно болели - вероятно, к дождю, к смерти или к заражению крови, бинты пропитались лимфой - !!!!! - с эти надо что-то делать..

Светловолосые нимфетки из чужих снов, сворованные под покровом ночи; извивающиеся в невыносимо-легкой агонии тряпичные тельца; нарциссы внутри распоротых легких; бледность? что может быть лучше, нарочитая, болезненная, полусиневатая, мертвецкая, протухшие вены под тонкой кожей, кварцевые крылья за спиной. Агатовые камни в зрачках, - как те вкрапления на массивных кольцах, - все это невыносимо мерзко и приторно, как белое золото, политое сахарным сиропом за упокой.
Угрюмо налаченные волосы давят на голову; проще было бы надеть терновый венец; впрочем, если припоминать мысли прошедших лет... А если не припоминать... Бессмысленно. Никаких воспоминаний. За них - наказанием ментальная порка плетьми из свиной кожи; тут вполне можно было даже улыбнуться собственным мыслям, их наивности и идиотизму; насколько АНТИсвятым может быть человек, который на каком-то поистине элитарном уровне общается с Богами - посредством тактильных контактов, разумеется.
Твои чертовы глаза свиты из мертвых газетных листов; ты несешь за собой шлейф оптимистичной апатии; отводи глаза - это не имеет смысла; прекрати свои тщетные попытки раскопать тот бардак, который творится внутри головы; его поймет разве что умалишенный на грани с прокаженным, так же умывающийся собственной кровью по утрам; гротескная Батори - кесарю кесарево, Ксандеру - ксандерово...
Вполне возможно, что этот случайный мальчик знает о нем, Алексе, гораздо больше, чем сам Алекс знает о себе; зачем пытаться понять чужие мотивации, если можно спросить? Но интимную тишину безумно не хочется нарушать своим не самым приятным голосом. Даже парочка рядом напряженно замерла; девочка не знает, что мальчик каждый вечер спаривается со своим другом на чердаке общего дома; мальчик не знает, что девочка предпочитает его общество обществу своего отца, который за карманные деньги трахает ее всеми возможными изощренными способами.
Арахнофобия со стороны человеческих шлюх; тератофилия внутривенно - ха; полумертвые буси прячутся за шторами; в мимолетной складке угадывается неровность атлетической фигуры; они никогда не стригут свои длинные волосы, а лицо закрывают хання; хання скалятся в полутьме развязно и первертно; уберите от своих истерических белоглазых подруг; их синтетические волосы и полные губы вызывают рвотный рефлекс; ужимки и порывы принуждают к внутричерепным судорогам; кожа мальчика из пластика, а взгляд подернут поволокой праздной скуки и любопытства - не стоит ждать ничего хорошего - не стоит...
Не стоит.
Не стоило. Случайное касание теплых пальцев весьма напрягло; это - вторжение в личную зону, карается весьма строго и внушительно; Ал тут же одернул руки, спрятав их в рукава - не надо касаться холодной искромсанной кожи - пугает. Можно было бы и сказать. Просто попросить. Разве это сложно? Разве.. разве..
До ранга осмысленнойБессмыслицы еще не дорос. Тишина прельщает гораздо больше.
Почти что замечание - нравоучение - безнравственное-И-аморальное; Боже, зачем придумывать Декалог, если его постулаты нарушаются? Все лгут - все мешают - все дохнут, как последние суки, - почему бы и не скрыться от них, жаль, забыл дома вуаль..
Слово "бесцеремонность" удушливо зависло в воздухе.. Скованная безэмоциональность - собственная - донельзя болит под сердцем; хотелось бы что-то сказать, но не хочется - так чудовищно НЕнравится СВОЙ голос.. Свое тело и свое будущее, настоящее, прошлое, почившее и выродившееся.
Перетекающее время вкупе с движениями напротив обращается актом весьма ощутимого насилия. Вероятно, мальчик хочет только добра и мира во всем мире, но у него паршиво получается. Таких миротворцев некоторое время назад сжигали на кострах. Вполне успешно.
Крепкий захват на тонкокостных запястьях; в марлю впиваются недлинные ногти, прорывая легкую материю; попытки освободиться ни к чему не приводят - к сожалению, богатейшей мимикой жертвы обделен и сыграть одним только лицом "БезмолвныйПризывКАНТИДействию" - а-ля какая-нибудь кокаинетка из бульварной дамской прозы, - при всем желании, невозможно.
Большей боли, чем ментальная, причинить не может ничто. Никто. Не надейся. Даже не надейся.
Вполне.
Свежее "мясокрючье" и мирроточащая лимфа; нежная картинка из подросткового журнала; неприятно и интимно-стыдно; взглядом в стол - никаких нотаций, только не сейчас, пожалуйста..

Отредактировано Александер Штайнер (2011-04-11 23:19:05)

Мыслепотоки наводнены мертвыми рыбами - никогда не удается пропустить через себя вменяемые мысли, оставив сладкий неадекват на десерт. Мальчик относился к касте тех, с кем не о чем молчать - приходится решать эту проблему самому, - закуривая вновь, не без удовольствия замечая раздражение в глазах, лениво и вольготно выпуская дым из приоткрытого рта.. Медленно, неспешно, возможно - неприлично-бесстыдно, возможно - так не принято, но когда это кого-то волновало? Лишь социоблядей, что ориентируются на каждый jerk этого сумасшедшего общества, еще, возможно, тех, чьи занятия косвенно зависят от положения в этом обществе - зачем это, неясно, - быть зависимым от кого-то - что может быть хуже и глупее, - наимерзейшее положение.
- Как вы можете так поступать?
- Как можно не поступать так?
И в это многозначительное курсивное "так" зачастую вкладывается гораздо больше смысла, чем есть в говорящем; беседа с зеркалом. Глаза помутнены пережженным абсентом, где-то рядом - опрокинутая бутылка - алкоголь всегда переносился не слишком хорошо, чаще всего просто доводил до внезапных обмороков, - становится излишне хорошо, настолько, что все члены наливаются свинцом и не находится сил даже на то, чтобы встать и вскрыться; Ксандер не мог вспомнить, когда в последний раз улыбался - это раздражало атрофировавшиеся лицевые мышцы, - забыл, каково это в целом, какие эмоции возникают при этом - едкие усмешки не в счет, - вполне можно было бы напиться сегодняшним вечером и переиграть Сэлинджера, например, но это было бы весьма обидно, да и оружия нет, а на то, чтобы его достать, потребуется огромное количество нервов, времени, документов и миловидности, которая отсутствует как таковая.
Как ты живешь, мальчик? Как у тебя получается подобное - не зацикливаться на невидимых проблемах философского толка, не воспринимать каждое действие, как противовольные sufferings, вероятно, каждый день ты встречаешь с прекрасным настроением, а вечером не засыпаешь один. Впрочем, проблема одиночества - не проблема как таковая; с этим вполне можно смириться, пока у внутренностей есть тело, а у тела - однокомнатная квартира где-то на задворках безызвестного города, где вид открывается в эстетически-индустриальный пейзаж в разрушенном внутреннем дворике, комнаты вечно прокурены опиумом и табачным дымом, а по ночам нет света и приходится подчистую жечь толстые ритуальные свечи. Ощутимо пахнет кровью. Отрывает от мыслей. Неприлично.
Ксандер закатал рукава и снял порванные бинты. Они достаточно сильно мешают. Они мешают ощущать воздух пальцами, цепляясь за кольца, мешают попыткам остудить воспаленную кожу, глупую, ненасытную кожу, покрытую окровавленными ртами от кисти до основания шеи и дальше. Опустил рукава. Излишнее внимание. Во взгляде мальчика мелькает непривычное и безызвестное. Что-то между тем, что было на лице Уильяма Блэйка во время расставания с Никто и тем, что выражало тело Освальда, когда он набивал свой порванный рот стеклом, отпевая тризну по Леде.
Заразился - прокаженный - беги прочь, пока не поздно, впрочем, можешь и остаться, если не жалеешь себя... Ха..
"Как странно, водопроводчик - а не умеет плавать" - время для убийств - сигарета, потухнув, обожгла пальцы и полетела вслед за предыдущей. Внезапные порывы.. Зачем-что, почему-как, ЗАЧЕМ задавать вопросы, ЧТО служит их целью, ПОЧЕМУ бы не заткнуться и КАК позволить своему внутреннему голосу замолчать, придушив его нервными пальцами? Ал убрал книгу в сумку, выбросив содержимое бумажника на стол.
Зачем?
Отпираться - бессмысленно, уверовать в высшие цели - тоже, все это - сплошная глупость и, вполне возможно, придется чуть позже проснуться и облегченно понять, что все это - безумный прокуренный зал, странный мальчик, отвратительные люди вокруг - все приснилось, все... Все когда-то будет лучше, но опять возникает извечное "зачем", заставляющее вновь закурить прямо на ступенях - возле выхода, остановившись, изучая мальчика взглядом, которые обычно предпочтительнее прятать за лацкан, но сегодня не получается..