27 октября 2010 года.
18:35

В таких старых городах, как Сагредо, темнеет удивительно рано – вот и сейчас на улицах и на идеально постриженных лужайках домов зажглись огни. На веранде кафе "Focolaio" было не очень людно, что делало его еще более уютным в глазах Ринаты Вальянт. Проходя по веранде к дверям кафе, она приветливо улыбнулась Алессандро, который вел беседу с очаровательной хозяйкой кафе, подмигнула своей старой подруге и толкнула входную дверь. В помещение вошла невысокого роста женщина в прямом сером брючном костюме и, остановившись в дверях, она, не торопясь, сняла с лица черные крупные солнцезащитные очки, за стеклами которых прятались голубые глаза. Она в момент обежала ненавязчивым взглядом лица посетителей, как будто бы выискивая кого-то. Но, так и не заприметив искомого, взгляд опустился в пол, чтобы потом, вместе с легким взмахом ресниц и шагом, увенчавшимся отчетливым касанием каблука о пол, взлететь и устремиться в сторону свободного столика на двоих возле приоткрытого окна. Сопровождая каждый шаг легким постукиванием лакированных туфель, Рината опустилась на свободный стул за выбранным столиком, повесив на его спинку свою сумку. Сцепив пальцы замком, женщина положила руки на стол и устремила спокойный взгляд в окно…
Там проносилась жизнь – такая типичная для маленького городка. Она видела, как прогуливаются люди туда-сюда, иногда она улыбалась знакомым, отвечая взглядом на их столь же тихие приветствия, она видела, как машины проезжали мимо, как местные школьники рьяно обсуждали темы карнавала на День Всех Святых, как туристы, заблудившись, на ломанном итальянском или английском спрашивали прохожих о тех местах, которые тщетно надеялись посетить до наступления темноты. А темнота опасна в этом городе… и именно это она поняла совсем недавно. От созерцания людной улицы ее отвлекла официантка, предложившая ей меню и спросившая о желании заказать какой-нибудь напиток, пока она будет выбирать что-нибудь из еды.
- Я, пожалуй, дождусь сестры, а потом уже мы вместе сделаем заказ, – Рината улыбнулась открытой улыбкой девушке и снова отвернулась. В последнее время она неважно себя чувствовала: все чаще на нее находили беспричинные волны раздражительности, накатывала тоска, она так редко стала улыбаться, что многим знакомым стало казаться, что в ее жизни произошло что-то ужасное. Господи, да если бы они знали, что именно случилось…
Достав из сумки очечник, Рината педантично убрала свои очки и словно бы для виду открыла меню, за которым спрятала уставшее лицо. Под глазами лежали тени, а на лбу пролегла тонкая морщинка. Подняв взгляд над кожаной папкой меню и чуть повернув голову, Вальянт снова взглянула на столик на веранде, за которым сидели Роксана и Алессандро, а потом взгляд упал на часы, которые утверждали, что Марго должна появиться с минуты на минуту. Вздохнув, Рината закрыла меню и отложила его в сторону.

- Алессандро, - напоследок представился парень с детской непосредственностью в голосе, которая должна была обезоружить Роксану, и нарочито несмело улыбнулся в ответ, словно выпрашиваю у Мур разрешения на это.
Стул напротив вновь опустел, и Сабатини с каким-то маниакальным интересом принялся разглядывать его, захлопнувшего в его жизни одну дверь, но тут же распахнувшего другую. Алессо сделал глоток давно уже остывшего чая, чудом уцелевшего после урагана, которому два десятка лет назад дали имя Джессика, и уже который раз за вечер устремил свой взгляд вдаль, анализируя происшедшие события.
Одно было ясно наверняка - причиной их с Мур разлуки стала Рината Вальянт, к которой хозяйка кафе затем и проследовала, оставив Алессандро в гордом одиночестве. Итальянец посмотрел на свою преподавательницу и, поймав на себе ее взгляд, почтительно отсалютовал белоснежной чашкой, в которой от этого движения началось микроцунами. В голове начался стремительный мыслительный процесс, генерировавший очередной простой в своей гениальности план.
Делать же здесь Сабатини было больше абсолютно нечего, тем более что за проведенное в этом месте время публика ему уже приелась. Привычным жестом он достал деньги и, оставив щедрые чаевые, исчез в рождающейся в сумерках темноте.

Клуб "Третий Рим"

Рината барабанила пальчиками по кожаной папке меню: медленно, словно бы размышляя о чем-то или же стараясь попасть пальчиком в незаметную точку на коричневой коже, не промахнуться, высчитывая каждое свое движение. На самом же деле Вальянт бесцельно смотрела вперед с отсутствующим выражением на лице. Под еле слышный, мерный стук пальчиков и подошла к ее столику Роксана Мур, на которую Рината взглянула сначала как будто бы с удивлением, а потом расплылась в искренней улыбке.
- Привет, – приветствие прозвучало звонко и удивительно радостно, она словно бы хотела сказать что-то дальше, вроде «как я рада, что ты все-таки подошла», но не смогла, поняв, что ничего жизнеутверждающего или искреннего на замечание Мур ответить не сможет. – Я…эм… плохо себя чувствовала последние месяца… – фраза прозвучала неуверенно, хотя никто в городе не стал бы отрицать ее истинности. – Как твои дела? Справляетесь?
Ей действительно было интересно знать, что творится в жизни когда-то самой близкой подруги, поэтому Рината с неподдельным интересом, участием и заботой всматривалась снизу вверх в лицо Роксаны, которой только хотела предложить присесть за их столик, как появилась Марго. Она светилась каким-то особенным, теплым, внутренним светом, в пируэте падая на дожидающийся ее стул. Рината улыбалась, как и раньше: сейчас все казалось таким естественным и правильным, по-детски наивным – таким, каким было в далеком прошлом, когда они все были детьми, для которых тогдашние проблемы казались концом света, а маленькие удачи были сродни чуду.
- Сверкаешь, – произнесла Вальянт, блеснув глазками в сторону сестры и передавая ей папку с меню. – Роксана, присоединишься к нам? – с надеждой спросила Рината, поднимая неожиданно остывшие, потерявшие живой блеск глаза на владелицу кафе.

27 октября 2010 года.
18:40
“Чёрт” подумала Вива, смотря на то, как стрелочка на спидометре перемещается к правому краю. Допустимую скорость в городе она уже давно превысила. “Странно, что её ещё никто не засёк. Хотя, и не надо” в последний раз, когда Вивиан тормознули за нарушение скорости, ей сказали, что делают её последнее предупреждение и в следующий раз отец ей не поможет. Вивиан вспомнила лица полицейских, когда к ним подъехала машина, и из неё вышел Беато. Подходя к ним, и попутно давая подзатыльник Вив, он извинялся за свою непутёвую дочь, а они смотрели на него с упавшей на пол нижней челюсть, будто он был приведением. Они даже попросили у него документы, подумав, что над ними прикалываются. Вив, тогда не удержалась от смешка, за что получила новый подзатыльник. Но всё это стоило того, лица полицейских она ещё долго вспоминала. Единственным минусом тогда было предупреждение о том, что за ещё одно нарушение у неё конфискуют мотоцикл. “Ага, попробовали бы, я бы им такое потом устроила”. Вив так и представляла, как бы встретила бы их на тёмной улице в истинном облике, людишки бы в штаны наложили. “Жалко трогать нельзя” после этих мыслей девушки тихо вздохнула. Она знала, что по Кодексу смерть человека это тяжёлое преступление, но не понимала почему, ведь их предки не брезговали человеческим мясом и охотились на них. Тем более, что их кровь так вкусно пахла. А скрыть следы преступления всегда можно было бы, скинув всё на какого-нибудь маньяка. “Эх… Вот бы хоть один раз поохотиться на человека” подумала Вивиан, снижая скорость и поворачивая в сторону "Focolaio".
Остановившись возле чёрного входа, девушка сняла шлем. Рыжие волосы лёгкой волной спускающиеся чуть ниже плеч, словно пламя огня, выпущенное на свободу, играли в лучах заходящего солнца. Девушка положила шлем на мотоцикл и поспешила внутрь помещения. О том, что его не угонят, Вив была уверена. Все же не один месяц она его здесь оставляет. Кто-нибудь из обслуживающего персонала постоянно пасся здесь, так как в помещении курить запрещалось. “Да уж, хотя бы внутри нету этого отвратительного запаха дыма” подумала Вив, проходя мимо одного из помошников повара и мило улыбнувшись ему. Хотелось, правда, не улыбаться, а взять и оторвать ему голову. “А что, предупреждают же, что курение опасно для здоровья” Вив хихикнула, а парень, повернувшись, посмотрел её в след. Забежав в комнату персонала, где можно было переодеться, нужно было придерживаться белого опрятного верха и чёрного низа, фасон разрешалось выбирать самим, так же обязательным был белый фартук. Чёрно-белые, хм… пингвинами то и не назовёшь, потому что персонал здесь явно не был похож на представителей этой фауны. Неуклюжесть, неаккуратность, это не допускалось. Надо было быть аккуратными, легкой летящей походкой перемещаться по залу и аккуратно миновать столкновений. Однажды один из клиентов резко встал, а официант не успел отреагировать и столкнулся. Его не уволили, его вины в этом не было, и хозяйка кафе это понимала, но для всех это стало уроком, что теперь нужно быть ещё аккуратнее. “Лебеди?” подумала Вив. Да, скорее персонал можно было сравнить с лебедям. Грациозные, красивые птицы.
Посмотрев в зеркало, Вивиан вздохнула. Выпрямление волос не продержалось и получаса, они вновь начинали завиваться. “Может подстричься немного?” сама себя спросила Вив, но почти сразу отрицательно покачала головой. Переодевшись в чёрно-белое короткое платье и поменяв чёрные балетки, на туфли с каблуком, Вивиан вновь посмотрела в зеркало. Взяв расчёску и собрав волосы в пучок на голову, девушка была готова работать. Смена наступала через пять минут. Она вышла в зал и встала рядом с официанткой, которая стояла у кассовой стойки. Одинаковая цветовая гамма немного сливала их. Девушка была знакома Вив, так как они учились в одном институте. Обычно в таких местах и подрабатывали студенты, чтобы оплатить обучение, и другие свои расходы. Хотя Вивиан не смотря на то, что была студенткой, тоже не совсем вписывалась в эту компанию. Зная, что она из обеспеченной семьи некоторые не понимали, зачем она работает здесь. А её объяснения воспринимали со смехом и говорили что она странная. А Вивиан не понимала, почему они так реагируют на то, что ей хочется самостоятельно обеспечивать свою жизнь, в этом она видела свободу и независимость. Хотя некоторые вещи всё-таки ложились на плечи её приёмного отца, так что до конца свободной она не могла себя назвать.
- Да, да знаю, я опаздала – Вив мило улыбнулась, девушке, которая слегка укоризненно посмотрела на неё. Такая улыбка обезоруживала, и ругаться на Вивиан никто уже просто не мог. Вивиан бегло осмотрела кафе, клиентов было не очень много, но это было ещё начало, обычно их появлялось больше, ближе к ночи. Вторая официантка собралась уходить, быстро объяснив, где уже сделали заказ, а где ещё нет, она поспешила удалиться. Было видно, что она уже сильно устала. “Да ей явно не помешает поспать, часиков двенадцать” подумала Вивиан, провожая девушку взглядом. Взяв блокнот и ручку, девушка подошла к столику, у которого стояла Роксана Мур, владелица этого кафе и его администратор.   
- Вы уже решили, что будете заказывать? – спросила Вивиан. На лице была лёгкая вежливая улыбка. Вив краем глаза посмотрела на Роксану, кажется, она была хорошо знакома с двумя девушками, которые сидели за столиком. Хотя это было не удивительно, Роксана поддерживала хорошие отношения со многими своими клиентами, которые приходили в кафе. "После закрытия точно получу нагоняй" подумала Вивиан, то, что хозяйка кафе заметила что Вив опаздала было точно. И хотя Роксана хорошо относилась к служащим у неё, но была весьма строгой.

27 октября 2010 года, 18:43

Прежде, чем прийти на собеседование в кафе Роксаны Мур, я узнала о нем буквально все. Будучи готовой ответить на любой возможный вопрос, я волновалась настолько сильно, что каждый шаг по вымощенному булыжником тротуару давался мне с трудом. Я неизменно сияла радостной улыбкой, здоровалась с прохожими, а все мои внутренности предательски скручивала холодная рука страха вот уже как два дня. Сегодня я раньше ушла с тренировки, прекрасно при этом понимая, что, если мне вдруг повезет с работой, остальные все репетиции автоматически перенесутся на ночное время. А там можно будет забыть о здоровом сне. Поэтому, поддавшись воле страха, не смотря на то, что это, возможно, моя последняя тренировка в адекватных условиях, я ушла раньше, зашла домой, переоделась, тепло поцеловала отца, который переживал за меня не меньше, чем я за него, и отправилась пешком в сторону набережной, на которой и располагалось кафе «Focolaio». Эта работа была мне нужна: содержать семью на зарплату частного тренера по танцам и жалкое пособие моего отца было невозможно. И с каждым годом становилось все труднее. Мировой финансовый кризис задел наш небольшой городок в меньшей степени, чем, допустим, Рим или Милан, но все-таки изменения ощущала даже такая непросвещенная в экономике личность как я.
На улице стояла хорошая погода – как раз такая, как я люблю. И не жарко, и не холодно. Иногда раздражал запах рыбы – в те моменты, когда улицу приходилось переходить по миниатюрным резным мостикам, сделанным там, где река размыла берега и пробралась на кромку города. В кафе, как всегда, были посетители, а синьорина Мур, неизменно очаровательная, стояла рядом со столиком, за которым сидела моя преподавательница по танцам. За последние несколько месяцем Рината Вальянт сильно изменилась, о ней иногда даже шептались и распускали сплетни, но ни одному слову я не верила – мне отчего-то казалось, что измениться может кто угодно, но только не моя преподавательница, которая научила меня практически всему, что я сейчас знаю и умею. Я оказалась слишком быстро рядом с их столиком: я могла бы поклясться, что на моем лице явно виден испуг, что мои глаза в два раза больше обычного их размера, а взгляд не застыл, а вроде бы смущенно перебегает с лица сестры профессора Вальянт на одну из официанток. Мне понадобилось немало силы воли, чтобы заставить свои руки перестать теребить ручку сумки и спокойно опустить ее вниз. Губы сначала неуверенно дрогнули в улыбке, а потом на них появилась уже обыденная, но неизменно искренняя улыбка.
- Синьорина Мур?  - тонким голоском, иногда мне говорили, что он похож на тихий звон колокольчиков, окликнула я владелицу кафе. – Меня зовут Мария Верга и я хотела бы поговорить с Вами о возможности занять вакансию официантки в Вашем кафе, – мой язык произносил вслух абсолютные, сухие клише раньше, чем мозгу удавалось сгенерировать хоть одну нормальную мысль. – В общем… – совсем растерявшись и глубоко вздохнув, словно бы со мной неожиданно случилась нехватка кислорода, закончила я свое обращение, больше похожее на заявление, - я пришла на собеседование.
Я не первый день живу на этом свете, но почему-то слишком часто меня посещает мысль, что за двадцать лет жизни я так ничему и не научилась.

Мне всегда выходила боком моя живая мимика. Так и сейчас, судя по всему: мой страх перед собеседованием с Роксаной Мур был виден даже невооруженным глазом. Пока мы не отошли от столика профессора Вальянт - тогда я как-то успокоилась. Понять невозможно, было ли это связано с тем, что не хотелось выглядеть глупо перед своим профессором или же это было связано с тем, что надвигались критические дни, - факт все равно оставался фактом, мой страх заметили раньше, чем он прошел. Заботиться об общественном мнении я перестала еще тогда, когда осталась без матери. Но ребенок во мне был жив до сих - иногда слишком бурно напоминая о своем существовании. И поэтому было сложно объяанить, что именно меня так испугало. Хотя, все, наверное, боятся устраиваться на новую работу. Если это, конечно, не 30 собеседование - там уже, как правило, бояться нечего. Я вежливо молчала, вняв жесту сеньорины Мур. Мой, тогда еще взволнованный взгляд, был устремлен на, кажется, раздраженную моим появлением девушку - похоже, сестру профессора. А затем мы отошли к столику, до которого долетала прохлада с воды вместе с тонким, не раздражающим запахом рыбы.
В общем, атмосфера, царившая за дальним столиком, значительно успокоила мои нервы и дала возможность расслабиться. Сидела я прямо, не позволяя себе развалиться на стуле, закинуть ногу на ногу или взирать на свою возможную работодательницу свысока. Я вела себя прилежно, как и подобает человеку в моем положении.
- Мне 20 и Вы, безусловно, правы - я студентка Института культуры и искусства, выпускной курс, - я немного неуверенно улыбнулась и поерзала на стуле, при этом не отводя взгляд в сторону, чтобы не выглядеть как малолетний воришка напротив сурового полицейского, который готов в любой момент окунуть пальцы допрашиваемого в кипяток. Вежливая заинтересованность в ожидании дальнейших вопросов, которые решат мою судьбу, и следы прежнего волнения, которое все равно периодически накатывало на меня легкими волнами, виднелись в моих обманчиво-наивных глазах.

Как и любой студент, у которого в семье финансы поют романсы, я бралась практически за любую работу, которая подворачивалась под руку. Почему практически? Потому что чувство собственного достоинства необходимо было все-таки сохранить на долгие года - приходилось иногда быть капризной и выбирать. Но все равно нижние слои общества отказывались выпускать меня из своих прочных сетей. Это угнетало. Немного. За свою не столь долгую жизнь я работала и посудомойкой, и курьером, и официанткой. Самой прибыльной моей работой была работа барменом в заведении за чертой нашего города. Собственно, поэтому работу и пришлось оставить: бессонные ночи и дорога отнимали и силы, и время. Чаша весов образования перевесила чашу весов работы.
- Да, у меня есть небольшой опыт: я несколько месяцев работала в кафе в пригороде Сагредо, но пришлось уйти по семейным обстоятельствам. Рекомендационное письмо с того места работы у меня есть и я могу… если необходимо… – широко распахнув глаза, я, не сводя взгляда с женщины, запустила руку в сумку, намереваясь вытащить письмо, если вдруг того потребует Роксана Мур. Пока моя рука искала в сумке файл с бумагами, я продолжала говорить. – Я достаточно хорошо обучена работе с подносом, триджеком и посудой, соответственно. Но, - я снова улыбнулась, словно бы извиняясь за то, что не могу продемонстрировать все свои навыки прямо сейчас, - реально оценить мой уровень вряд ли можно на словах, к сожалению. Так же мне известны основные табу - фразы и жесты, которые нельзя использовать ни при каких обстоятельствах. Владею английским, немного говорю по-немецки и слабо понимаю по-французски. Прошу прощения... - с этими словами я нырнула в сумку, доставая файл, в который был вложен экземпляр моего резюме и вышеупомянутая рекомендация. Пробежав по резюме глазами, проверяя, действительно ли это то, что мне нужно и что я намеревалась показать владелице кафе, я положила файл на стол и пододвинула его ближе к Роксане Мур. - Здесь написано более подробно... Как видите, опыт у меня не большой, но энтузиазма достаточно, - казалось, что я забыла сказать что-то важное. Но в тоже время я опасалась упоминать лишний раз то, что было написано в резюме: я сказала лишь поверхностно, пока не зная, насколько синьорина Мур сурова и притязательна. Ощущение «экзамена» не покидало – я продолжала ждать дальнейших вопросов как испытаний на прочность.

Да, многие считали, что Марго была довольно наивна. Наивна ровно настолько, чтобы удивленно изогнув бровь начать:
- Что значит… - после чего на нее подобно озарению снизошло понимание, внезапное и необратимое, как неожиданный нокаутирующий удар в самую уязвимую точку, - … оу…
И Вальянт умолкла, осознавая полученную информацию – полуоткрытый рот и немигающий взгляд, направленный на сестру. Рината, тем временем, смотрела в окно, и это было очень хорошо - она не видела смеси ужаса и негодования, промелькнувшей на лице Марго.   
Спокойствие, только спокойствие. Некоторые женщины даже не догадываются о своей беременности, пока не начнутся родовые схватки. Нам еще крупно повезло.
Она едва сдержалась от нервного смешка, но, тем не менее, почувствовала, что приходит в себя. Сделав глубокий, шумный вдох, Вальянт тыльной стороной ладони потерла лоб и, собрав всю свою волю в кулак, произнесла спокойным, но чересчур высоким сопрано - Ринате оставалось лишь догадываться, какое титаническое усилие над собой только что проделала ее сестра:
- Я сегодня же… нет, сегодня уже поздно… я завтра утром позвоню в клинику и запишу нас на прием. У тебя ведь… ты ведь действительно так думаешь, да? – с надеждой закончила Маргарита, в душе больше напуганная, чем злая. Конечно, она отдавала себе отчет в том, что молодая женщина напротив должна страдать от одиночества, неразделенной любви и перспективы стать очередной брошенной матерью-одиночкой. Не исключено даже, что ее донимали нелепые сплетни,  которые злые языки уже успели донести до ушей младшей Вальянт, но чтобы вести себя вот так… словно опустошенная и лишенная всякой надежды, выброшенная марионетка? Здесь явно крылось что-то еще. Зерна подозрений упали на благодатную почву и тут же проросли, превратившись в самые кошмарные предположения. Этот Лафает как-то шантажирует сестру? Долги? Наркотики? Мафия?
- Послушай, - нежно проговорила Марго, доверительно поддавшись вперед и почти налегая грудью на стол, - ты можешь рассказать мне абсолютно все… все, что тебя тревожит. Я помогу и не стану задавать лишних вопросов.

Моя интуиция меня никогда не подводила. Все оказывалось так, как я и предполагала, даже если я отказывалась верить собственным предположениям. И сегодня мне несказанно повезло. Без преувеличений. Услышав вердикт Роксаны Мур, я, кажется, расцвела прям на глазах у всего честного народа, хотя еще утром знала, что все так сложится. Меня устраивало решительно все. Я была готова работать даже по выходным, которые по волшебству остались свободными днями. Как выразить свою благодарность за оказанную честь - я не имела понятия. То хотелось горячо благодарить и уверять, что лучшего варианта и быть не может, то хотелось заявить, что готова приступить к работе хоть сейчас, но вместо этого я просто сидела напротив владелицы кафе и улыбалась довольной и неимоверно благодарной улыбкой.
- Сделаю все, чтобы не подвести Вас, синьорина Мур, - в подтверждение своих слов я кивнула головой, от чего кудряшки на моей белокурой голове запрыгали как тонкие пружинки. - Мне можно приступить к работе уже завтра? - немного неуверенно осведомилась я, поскольку указаний по этой части не поступило - если Роксана скажет сейчас, то я буду готова начать трудиться в сей же момент. Не каждый день так везет.
На подобный расклад я не смела и надеяться: как правило, жизнь делала все так, как было угодно ей, не прислушиваясь к моим просьбам и желаниям. Когда я поняла, что до моих проблем нет никому дела, я перестала каждое воскресенье, слушая мессу в небольшой городской церкви, просить о помощи у того, кто оставался глух к моим просьбам. Потом я и вовсе перестала появляться в церкви. Свет уступил место тьме, когда я вышла посреди мессы и больше не возвращалась. Тогда, как мне показалось, моя жизнь наладилась – я стала полагаться лишь на себя одну и смогла убрать камень со своей извилистой дороги. По-прежнему не прислушиваясь к собственным ощущениям и не веря глупым снам и абсурдным видениям. Взамен всему, моя душа осталась без защиты – потому, наверное, и появился этот человек со своим щедрым жестом. И я поняла цену своей потери и вновь начала бороться за существование способами, какие знала, а не в какие верила. Теперь у меня был заработок, пусть и не большой, но способный покрыть долг и, возможно, после этого все снова встанет на свои места: не будет ни снов, ни видений, ни непонятных аттракционов невиданной щедрости.