Парк Сагредо: детская площадка
29 октября 2010 год, пятница, 14:20

Чувство страха, ужас от содеянного иногда приходят с небольшим опозданием: как поезда. В темных стеклах солнечных очков, сжатых в бледных руках Ринаты, мелькали проносящиеся мимо размытыми пятнами деревья, здания, невзрачные столбы электропередач. Девушка сидела прямо, словно бы проглотив шест, не дающий ей ни малейшей возможности согнуться, склониться, повернуться – сесть так, как сидел бы расслабленный, ни о чем не переживающий человек. Взгляд, затуманенный волнением, столь привычным, что уже казался естественным в некогда живых, лучащихся счастьем и задором глазах девушки, был устремлен немного в бок, как будто бы улавливая проносящуюся мимо жизнь со скоростью 120 км/ч: но он не видел блестящей в лучах солнца серо-голубой глади воды, разбегающейся волнами к противоположным берегам, стоило проехать по зеркальной поверхности быстроходному катеру, он не видел изыскано, просто, а иногда и устрашающе украшенных к празднику жилых территорий, не улавливал ничего – пустой, устремленный в никуда. Но между бровей залегла одна тонкая складочка, которая разбивала в пух и прах шаткую теорию о бессмысленности устремленного взгляда: по старой памяти в голове девушки одна мысль сменяла другую – как конвейер на старом, но родном заводе. Рината пыталась понять: как, зачем и почему. А, самое главное, куда. Она видела бледное, нечеткое отражение Ри в стекле, смешавшееся со сплошной массой размытых цветов, царившей вне машины жизни. Ей хотелось спрашивать, но она молчала. Ей хотелось взглянуть на него, но она не смела. Она хотела улыбнуться ему, вновь почувствовать его губы на своих губах, но боялась. Пейзаж за окном изменился: дома стали попадаться все реже и реже, река повернула и стала удаляться, все чаще стали попадаться могучие деревья, где раскрошившиеся от времени, а где еще по-молодому свежие и сильные.
- Куда ты меня везешь? – не поворачивая головы, не переводя взгляда, наконец-таки спросила Рината, нарушив тишину.
Испуганный стук сердца уже не отдавался в ушах. Чувство страха, ужас от содеянного отошли…как поезда, уносясь далеко, но обещая вернуться.

Как странно… он ни с того ни с сего провел грань между оборотнями и людьми. Хотя, эта грань была всегда, наверное. Ты о ней знаешь, подозреваешь, но услышать это от человека, которого любишь, но который принадлежит к другому миру – это странно, непривычно, режет слух. Рината чуть поморщилась, но не подала виду, что его слова, его акцент на ее людской сущности…задели? Ей было интересно, как он понял, что ей известна его истинная сущность. Хотя, наверное, не понять это по ее же поведению все эти 5 месяцев было сложно. Нет, она не будет спрашивать, как бы любопытно ни было. Он тоже не спросил, откуда она знает – квиты.
Садясь в машину, Рината от охватившего ее волнения совершенно забыла о том, что дома ее ждут, что дома есть родная душа, которая переживает. Увидев собственный телефон в руках Ри, Вальянт почувствовала укол совести и категоричный отказ звонить. Но, тем не менее, телефон она взяла.
- Сейчас ни в чем невозможно быть уверенной… – тихо прошептала Рината, улыбнувшись с оттенком печальной иронии. Глубоко вздохнув, она набрала телефон сестры. Недолгий разговор, но всколыхнувший, казалось бы утихший, ворох чувств и переживаний. Очередная утайка – она устала от них, но не могла переступить через саму себя. Она знала Марго. Знала и то, что вряд ли она обрадовалась бы, узнай, что Рината сейчас с Ри, который для нее теперь в первую очередь оборотень, один из тех, кто лишил ее отца. Она не сказала, свалив все на плохую связь и повесив трубку, в молчании уставившись на уже пустой темный экран. Глубоко вздохнув, она нажала кнопку выключения телефона и убрала ставший бесполезным аппарат в карман. Несколько минут тишины, отданных собственным мыслям. Если посчитать все то время, что Вальянт щедро отдает мыслительному процессу, то получится полжизни, если не вся – слишком много и слишком щедро для нулевого результата. – Почему ты вдруг появился?.. Именно сегодня… Почему встретился со мной? – она взглянула на Ри, изучающее, внимательно, желая увидеть ответ в чертах его лица, глазах, устремленных на дорогу, до того, как прозвучат слова. Она всегда знала, что он где-то рядом, всегда чувствовала его, видела мельком, но не встречалась напрямую… 5 месяцев одиночества в коконе собственного отчаяния.

Она не улыбнулась в ответ на его озорную улыбку. Не потому, что не хотела, не потому, что не могла – какая-то глупая воля случая, минутная слабость или замешательство, когда уголки губ вдруг забыли, дрогнув, приподняться вверх. Она услышала, в принципе, то, что и ожидала. Они ехали по узкой дороге, иногда было слышно, как низко свисающие ветви деревьев задевают крышу машины. Закралась мысль, а царапают ли они машину… так, как до этого царапали сознание Ринаты ее же собственные опасения, подозрения и вопросы. Она как будто бы неуверенно взглянула на Ри: пять месяцев назад, узнав правду о нем и его семье, она боялась – чувство страха вытесняло все остальное: навязчиво, больно, долго и безуспешно. Она боялась и любила, но боялась скорее не открывшейся ей правды, а будущего, которое страшило до сих пор. Теперь она узнала правду о своей семье – о людях, которые дали ей жизнь. Правду о человеке, который, попытавшись дать ей и Марго новую, спокойную жизнь, без вести пропал, отправившись к отцу Ри… к оборотню, такому же, как он… такому же, как тот, кто сидел сейчас рядом и которого она до сих пор любила, неизвестно по каким причинам не испытывая страха или хотя бы пресловутого опасения. Рината заметила дом только тогда, когда машина остановилась, и время, на мгновение замершее, вернулось к прежнему ритму.
Какой странный вопрос… скучала ли она? Вальянт с печальным выражением на лице, еще не до конца вернувшись к реальности из мира собственного сознания, смотрела на Ри, выпорхнувшего из машины и угодившего в нежные, трепетные объятия старика. Нет тех слов, которые могли бы выразить то, как она скучала. Как каждый день, просыпаясь поутру, она все острее ощущала собственное одиночество. Каждый день, превратившийся в отчаянную попытку убежать от мыслей о нем. Каждый день, обернувшийся невольными поисками его силуэта, его тени среди множества других. Странный вопрос, не требующий бессмысленного, нелепого и абсолютно бездарного ответа.
Интерес к происходящему проснулся неожиданно. Пару раз моргнув, Рината принялась всматриваться в то, что происходило вне машины. Ее интересовал этот пожилой мужчина, с такой невыразимой любовью смотрящий на Ри. Словно бы почувствовав ее взгляд, он перевел взгляд своих изборожденных гусиными лапками морщин глаз на нее, слепо всматриваясь в лобовое стекло автомобиля и пытаясь рассмотреть смутившуюся девушку, откинувшуюся на спинку сидения, словно бы оно могло ее спрятать. К машине подошел Ри и, раскрыв дверцу пассажирского сидения, протянул руку, предлагая Ринате выйти на свет божий. С долю секунды она смотрела на его руку, а затем, вновь взглянув на встретившего их мужчину, приняла галантно предложенную ей помощь, покидая теплый салон и оказываясь на свежем прохладном воздухе. Пахло сыростью, опавшей листвой, сеном – она отвыкла от этих запахов и сейчас они были новыми, непривычными, пугающими тем, что вновь пробудили ту остроту восприятия окружающего мира, которую удалось усмирить, находясь в городе. Рината слышала, как хрустят ветки, как где-то кричит птица, падая камнем на свою маленькую добычу, и отчаянный писк грызуна, потерявшего надежду спастись. Где-то журчала вода… Звуки природы, ее запахи – Вальянт чуть пошатнулась от нахлынувших забытых ощущений и звуков, но столь незначительно, что даже не сжала руку Ри сильнее. Минутная слабость, которая сменилась смущенной улыбкой и беглым взглядом на собственный наряд, который чем-то не устраивал ни Ри, ни хозяина дома. Мысль о том, что ночь они проведут не в этом милом доме, а на природе, несколько запаздывала.
Рината позволила увести себя в дом, наполненный другими запахами, наполненный уютом и теплом.
- Мы очень неожиданно собрались, – как будто бы оправдываясь, произнесла Вальянт, замирая посреди небольшого холла, который служил семье и гостиной, и столовой. Со второго этажа, скрипя ступенями, спустилась маленькая женщина, радостно кинувшаяся обнимать Ри. Рината невольно заулыбалась, наблюдая за этой трогательной сценой встречи горячо любящих людей с названным сыном. Она стояла и улыбалась, чувствуя себя случайной свидетельницей чужого счастья. И это счастье, всплеснув руками, кинулось и к ней, обнимая немножко неуклюже, но удивительно искренне. Прикосновения женщины были приятны, они будто бы успокаивали, но слова… слова всегда рушат иллюзию невольно созданного. – Два? – тихо, словно эхо, переспросила Рината, на мгновение оцепенев и вновь напрягшись как при опасности. Мысль о том, что она может носить под сердцем не одного, а двух малышей, никогда не приходила ей в голову. Но сейчас, с оглушительной неожиданностью появившись, она заполнила все существо Вальянт, согнав с лица все краски. Она почувствовала взгляд Ри на себе, а затем и прикосновение женщины, уводящей ее куда-то в сторону. – Но у меня…у меня с собой ничего нет, – с трудом поняв, о чем идет речь, извиняющимся тоном произнесла Рината, покорно следуя за пожилой дамой.

В доме пахло жизнью: свободной, любимой, принятой такой, какая она есть. Смирение. Тишина. Покой. Рината успокаивалась – она буквально ощущала, как отдыхает: впервые за долгое время она чувствовала себя в безопасности, действительно избавившись от непроглядной пелены проблем перед глазами и отложив в сторону свою повседневную коробку с кучей не разобранных мыслей, вопросов и ответов. Ее не волновали вопросы зачем, не беспокоило почему, не показывалось как, исчезло если и не было вопреки. Даже сорвавшийся с уст пожилой дамы возглас о двух жизнях, которые она хранила под своим маленьким сердцем, Рината просто приняла – смирилась и не удивилась. Ей был приятен скрип половиц, запах древесины, тепло печи – она снова как будто бы была маленькой девочкой, которая следовала попятам за отцом, который обещал показать что-то невероятно интересное на чердаке их загородного дома. Иллюзия и реальность, которая имела иные черты, но почему-то дарила ту же радость, что Вальянт испытывала в далеком прошлом. Марта все время что-то говорила, щебеча приятным, по-старчески скрипучим голоском, увлекая Ринату вслед за собой на верхние этажи, а затем и в темную комнату, где свет включенной лампы был поначалу призрачно тускл. Накальная нить грелась и комната светлела – абажур вокруг лампочки откидывал причудливые узоры на деревянные стены, вдоль которых стояли шкафы и тумбы, на которых были сложены связанные заботливыми руками шерстяные вещи. Рината улыбалась так, словно бы наконец-таки нашла то маленькое, обещанное когда-то чудо.
Она с благодарностями принимала каждый наряд, который женщина суетливо доставала и вручала ей, а затем отнимала, заявляя, что это не то. Вальянт чувствовала себя дилетанткой, хотя она, наверное, именно ей и была, однако благодарила каждый раз искренне, действительно считая эти чудеса рукоделия прекрасными. Когда затягивать с переодеванием становилось уже неприлично, Марта нашла наряд, который удовлетворил обеих. Под беззаботный смех, шутки и сплетни Рината переоделась в теплую одежду, более подходящую для ночи на природе. Она была рада, что за время их уединения женщина не задавала ей вопросов о Ри…
Рината отчего-то волновалась, спускаясь вниз. Она чувствовала себя неуютно в новой одежде, которая ей, безусловно, нравилась, но выбивалась из категории «привычная». Хотя, причина была в ином… Ни с того ни с сего ее вдруг взволновало то, что скажет Ри, увидев ее в подобном наряде. Глупость. Вальянт улыбнулась, но, тем не менее, не успокоилась, с замершем сердцем ожидая… Ожидая как раз того, что он и сделал: оценил, улыбнулся, поблагодарил и обнял. Не ее, а ту, которая была ему как мать и которая любила его как сына. Рината не знала, какие у него отношения с настоящими родителями, но она отчаянно хотела верить в то, что они такие же: до безумия теплые, трепетные, заботливые и любящие. Распрощавшись с пожилой четой, Ри и Рината вернулись к машине, чтобы продолжить прерванный путь.

30 октября 2010 год, суббота, 00:00

Ночь. Странное время. Оно требует тишины. Казалось, что даже машина это знает и пробирается по неровной дороге в чаще леса тихо-тихо, стараясь издавать как можно меньше шума. День не такой – он врывает в жизнь, он наполнен всеми сортами звуков, он перенасыщен, в то время как ночью ты можешь разделить все – до мельчайших деталей. Рината прикрыла глаза и глубоко вздохнула, чувствуя прохладный, ни с чем несравнимый запах ночи. Девушка открыла глаза только тогда, когда машина остановилась возле поваленного дуба. Она чуть повернула голову, чтобы видеть глаза Ри. И ответила на его слова лишь улыбкой, прильнув к руке и чуть потеревшись о нее щекой, оставляя себе это приятное ощущение секундной близости на память, в то время как сам Ри вышел на улицу, вновь оставив ее наедине с собой. Рината следила за ним, различая его черты то в свете не выключенных фар, то видя силуэт в темноте. Наверное, это был первый раз, когда она была рада тому, что может чуточку больше, чем раньше – и она не боялась того, что усмиренные временем и не ее единственными стараниями чувства, ощущения и способности вырвутся на свободу. Она улыбалась довольной улыбкой, с предвкушением и единичными крупицами страха из-за незнания деталей их встречи наблюдая за бурной деятельностью по возведению палатки. Прошло не так много времени – после этих пяти месяцев какие-то полчаса казались секундой. Она научилась ждать.
- Действительно королевство, – после небольшой паузы и созерцания трудов Ри, подтвердила Рината, отозвавшись подобно эхо на его слова. – Красивое место, – неуверенно ступая по земле, Вальянт двинулась вперед, всматриваясь в темноту и видя то, что скрылось бы от простого человеческого глаза. Ее улыбка из довольной как-то совершенно незаметно превратилась в умиротворенную. – Ты часто здесь бываешь? – не оборачиваясь, мягко поинтересовалась девушка.

Разве можно говорить о холоде, когда одно лишь прикосновение способно породить пламя, согревающее изнутри, разгорающееся лишь сильнее с каждым новым взглядом, прикосновением, словом. Напряжение – оно было рядом, между ними, такое ощутимое, что, казалось, махни рукой и тогда непременно заденешь его, но не откинешь, нет, слишком просто. Ему суждено разрушиться не поэтому, рассыпаться тысячей осколков рядом с одинокой парой в темной лесу, озаряемой лишь светом звезд и костра. Поцелуй – как долго она ждала его: истосковавшийся, проникновенный – он лучше слов рассказывал о том, как они скучали друг без друга. Поцелуй – такой короткий, чтобы насытиться, но такой длительный, чтобы вспомнить их маленькое счастье 5 месяцев назад. Возможность дышать вернулась не сразу, а сердце на этот раз бьется в упоенье. Палец касается губ, словно бы не веря в то, что только что именно их касались желанные губы любимого мужчины. Секунда, вспышка счастья, из которой родилась какая-то странная, целомудренная неловкость.
Приняв приглашение Ри, Рината приближается к костру и присаживается на одну из подушек. К ногам, подхваченный ветром, подлетел сухой липовый лист, который девушка, повинуясь какому-то инстинкту, берет в руки, похоже, не задумываясь о том, что она делает. Она следила за действиями Ри, ловила его взгляды, чуть улыбалась – ощущала себя в безопасности… до первого вопроса о прошлом: прошлом, в котором не было его.
- А жила ли? – тихо переспросила Рината, обнимая себя руками, словно пытаясь согреться, хотя не чувствовала холода, а лишь теплые волны, исходящие от костра, на пламя которого она смотрела невидящим взглядом. Пауза: невозможно сказать, вспоминала ли девушка прошедшие полгода, думала ли она над ответом – вряд ли, потому что найти правильные слова для того, чтобы передать, описать свою собственную жизнь, ставшую вдруг адом, невозможно. Все не то. Все не так. Зачем сотрясать воздух пустыми описаниями, жалобами, рассказами. Да, ему интересно, но ему интересна правда, а как передать эту правду словами, когда ты можешь ее только ощущать. Всего лишь слова – слабые, пустые, оболочка, скорлупа, а сердцевина совсем иная. Ее можно только прочувствовать. Но он ждет ответа, она хочет ответить, но как же сложно. - Одиночество… – с как будто бы неуверенной улыбкой, которая скорее была немножечко печальной, произнесла Рината, выронив из руки сухой, потрескавшийся листочек, который все это время за тонкий стебелек покручивала в пальцах. – Все эти месяца я ощущала страшное одиночество, рождающее чувство безысходности. Вряд ли это можно назвать жизнью, да? – эта странная улыбка все еще была на губах, когда Вальянт подняла взгляд на Ри. Она снова молчала, на этот раз уже внимательно смотря на мужчину, в которого влюбилась так стремительно и так безнадежно. Их история началась с once upon a time, но будет ли happily ever after? – Я столкнулась с тем, во что не хотела верить, чего не понимала. Каждый день становился чем-то вроде испытания… до сих пор… – улыбка ушла, а взгляд снова упал на пламя. Тот мимолетный, как будто бы призрачный запал говорить, рассказывать словами, которые плохо выражали то, через что ей пришлось пройти на самом деле, исчез. – Как все же странно, что мы встретились именно сегодня, – тихо, словно бы обращаясь к себе, но не сомневаясь в том, что Ри слышит ее слова, заговорила Рината, смахивая скопившуюся в уголке глаза слезу. – Ты ведь рискуешь, находясь здесь… со мной, верно?
Ей было страшно. Не за себя, а за него – она помнила слова Бьянки, она слишком хорошо помнила, что рискуют все, кто помогает ей. Табу. Она не знала о последствиях, но могла лишь догадываться – и собственные догадки пугали сильнее реальности. Ей было страшно, что эта встреча вновь может стать последней. И как все же глупо тратить ее, возможно последнюю, на собственные страхи, наступающие слезы, на домыслы и догадки.
- Извини, – Рината немного нервно рассмеялась, смахивая еще одну слезу и глубоко вздыхая, пытаясь совладать с собой, – не те я вопросы, наверное, задаю. Лучше расскажи мне, как жил ты, – и с вновь застывшей улыбкой на губах, на этот раз легкой и непринужденной, она устремила взгляд поверх пламени, всматриваясь во тьму ночи и слушая пока лишь дыхание леса и любимого мужчины.