Кафе "Focolaio"
Она возвращается домой и чувствует, что потратила больше сил на разговор с Кэмероном, чем ей показалось на первый взгляд, попрощавшись с ним в кабинете, и собираясь решить последние вопросы в кафе, но клонит в сон. Держать его состояние ближе к спокойному, оказалось труднее: прыть, которую можно сравнить с силой разъярённого буйвола, ускользала из ее цепких рук. Запас его энергии был выше ее собственного, он и не подозревал, какими колоссальными возможностями наградила его природа, и растрачивал себя впустую. И кобелиными манерами, от которых ему так трудно отказаться. Он явно ощущает себя азартным игроком, и где-то теплилась надежда, что она не желаемый трофей.
По дороге домой Мур заехала в магазин  и купила продуктов на званый ужин. Список, скрупулёзно составленный утром, выручил ее, ибо она не смогла бы сходу сообразить, что понадобиться вечером. Набирая корзину, механически накладывая горку продуктов, проверенных опытным путем на качество, Роксана, наконец, вспомнила, что сегодня силы, критически иссекаемые, еще понадобятся для разговора с Вальянтами – нужно будет привести себя в порядок, чтобы не выглядеть сонной и измученной.
   Открыв дверь, она замирает на пороге кухни. Горит свет, наполняя осенний воздух, прорвавшийся через открытую форточку теплом, - за столом сидят Лоренцо и Марго с такими лицами, будто они разрабатывали совместный план действий по обороне Сталинграда. Роксана входит в кухню, здороваясь,  и ощущает себя лишней в образовавшемся и практически физически ощутимом сплочённом дуэте. Словно ужаленные, они подрываются с места с просьбой не беспокоить, будто это требовалось, и покидают кухню, буквально сбегая в спальню Ленца, еще больше питая ее изумление. Видимо, утренний разговор он воспринял буквально. Сняв куртку и повесив ее на крючок, кидая внимательный взгляд в сторону «молчаливой» спальни, она возвращается на кухню и выкладывает продукты, расфасовывая все по местам, вскрывая пакеты с замороженными и свежими овощами, действуя, как отлаженный механизм. В доме царит тишина, и только  на кухне, как в сердце единого организма, слышатся звуки скворчащих овощей в сковородке, томящихся на тихом огне, бурление закипающей воды в кастрюле и чайнике, которые словно наперегонки закипали, обдавая паром навесные шкафчики, ритмичные удары ножом, нарезающий свежую зелень на деревянной доске. Все фырчало, стучало и булькало, создавая единую песню. За делами Роксана отвлекается от своих тяжелых мыслей, отдыхая душой за работой, которую любила не меньше, чем правление кафе. Пока блюда ожидали последних этапов готовки, она вернулась к мыслям о тематическом вечере, который они устраивали каждую неделю в пятницу. Павло предложил угостить горожан Сагредо французской кухней и прежде они составили меню и следом сделали небольшой срочный заказ в ближайшем магазине и типографии на разную атрибутику для воссоздания атмосферы Парижа. В фотошопе она быстро создала меню и в конце уместила красивый французский стишок. Остальные мелочи распределились между персоналом, всегда с энтузиазмом относящимся к подобным мероприятиям. Официантки были в восторге от тематических вечеров, чувствуя себя актрисами на сцене, где можно блеснуть талантом и пообщаться со зрителями, получив потом от них щедрые чаевые.
Часы пробили половину седьмого, и Роксана бросила на них спокойный и уверенный взгляд – у нее  уже все было готово. В ее руках дымился витаминный чай, и сердце медленно выбивало ритм, томительно ожидая, когда раздастся звонок  в дверь, и Рината войдет первый раз за долгую разлуку в этот дом.
Она потерла голые плечи и вспомнила, о синяках, которые могли бы вызвать массу ненужных вопросов, даже на половину которых она не сможет ответить. Быстро поднявшись в комнату, она сбросила с себя бежевое платье и выбрала светлые узкие джинсы с кремовым пуловером мелкой вязки и V-образным вырезом. Волосы Роксана решила распустить, явив водоворот: черные локоны рассыпались на плечи. Достав из шкатулки подарок для Ринаты и спрятав его в белом пакетике для бижутерии в карман, она спустилась вниз как раз, когда раздался звонок. Отворив, она впускает подругу внутрь и крепко обнимает, стараясь не давить на живот, что создает слегка неловкую позу, но на такие мелочи она не обращает внимания. В душе тепло, словно ее купают в топленом молоке. Последний кусочек паззла, наконец, нашелся и завершил полноту картины ее мира. Отстранившись, Мур замечает, что Рината чем-то расстроена. С этой минутой Роксана знает точно, что чтобы не было тому причиной, она поможет всем, чем сможет.
- Я рада, что вы пришли. Марго наверху с Лоренцо, - она подняла бровь, заинтригованная их поведением, и подняла палец вверх, указывая в направлении гробовой тишины спальни ее брата. – Сидят тихие, как мыши. Давай мне сумку, проходи.
Жест приглашает в гостиную, где уже горит камин и воздух насыщен легкими ароматом смолы и кулинарных  творений Роксаны.

Пока они спускались вниз по лестнице, а звонкие девичьи голоса звучали все ближе, ее постепенно охватывала блаженная, ни с чем не сравнимая легкость. Когда Лоренцо узнал содержимое дневника, то есть, когда часть тяжелой ноши была переложена на его плечи,  когда он, наконец-то, перестал упираться очевидным вещам и сдался, Марго почувствовала счастье, сродни которого ощущает выброшенный на Богом-забытый остров человек, нашедший товарища по несчастью. И сейчас они посвятят в свою тайну еще двоих, и ноша станет еще легче, а будущее – не столь пугающее, потому что нет ничего страшнее одиночества в беде.
Рината и Роксана ничего вокруг не замечали – были слишком поглощены друг другом, так что они с Муром в нерешительности замерли у подножия лестницы, а потом… потом Марго накрыли запахи, непередаваемые, божественные, одурманивающие запахи спрятанного на кухне ужина и художница вспомнила, что за весь день у нее во рту не было и макового зернышка. Нахлынувшее чувство звериного голода встряхнуло и вернуло к жизни. Смелый взгляд обратился к сестре, с сожалением скользнул по ее округлому животику. Как сказать будущей матери, что под сердцем она носит… существо, звериное отродье? Внезапно младшая Вальянт осознала, что пропустила назначенный визит к Бьянке Шавена, смутилась, потом мысль скользнула еще дальше, внутренний горизонт расширился, разрозненные воспоминания – упорство, с которым Рината избегала визитов к врачу, ее неожиданные вкусовые пристрастия, необъяснимая тоска - сложились в цельную данность, почти предательство, которое поразило, смяло.
- Усохни моя душенька! Ленц, моя сестра все знает! 
Свободной рукой Марго с силой потерла лоб, тряхнула головой. Существует определенный лимит правды, которую человек может осознать. Дальше наступает отупение и безразличие. Больше не глядя на Ринату, словно та исчезла, испарилась, Вальянт нетвердой походкой приблизилась к Роксане.
- Махнемся не глядя? – не дожидаясь реакции, она извлекла из рук Мур коробку, взамен которой сунула отцовский дневник и засеменила в гостиную. – Ужин отложим на потом, у нас к тебе серьезный разговор.
В комнате она заняла кресло поодаль, тем самым как бы подчеркивая свою с пирогом автономность и, раскрыв коробку, отломила лакомый кусочек добычи.
- Думаю, будет лучше, если начнет Лоренцо.

Незыблемость прошлого витает вокруг, сотканное из щемящих душу чувств, несокрушенных временем, а словно бы более полных и мощных - прошло столько лет и сейчас, глядя на Ринату, кажется, что только вчера две девочки обнялись крепко на прощание и обещали, что именно завтра встретятся вновь. Сейчас уже и не вспомнить, почему завтра оборвалось и вырвало, возможно, не один счастливый день из их жизни, вместе с тем поддержку и  дружбу, пустив развилку, где каждый нашел свой путь. Дыхание перехватывает комом детской обиды, что даже становиться страшно - еще немного и хлынут слезы. Но с годами приобретенная маска, единственное, что может быть прекрасного в ходе часов – приобретённый актерский опыт,  помогает справиться с «криком души» и Роксана лишь благодарно принимает пирог.
- Около трех часов, - опустив нотки удивления, Мур замечает, что Рината несколько скованна, чего-то-то опасаясь, - куда ты денешься.
Уголок губ задиристо пополз вверх, а глаза сузились, излучая хитринку. Теперь ниточка становилась плотнее с каждым часом, под тонкими сухими пальцами старушки-судьбы, это Роксана явственно чувствовала, как и приближение перемен. Много людей скоро появиться в их жизни, которые изменят привычный мерный ход Сагредо. Люди проснутся в своих домах и забудут покой, царивший в ленных сердцах, успев посеребрить не одну бренную голову, а кого-то забрав в могилу. Поколение их станет на какой-то миг счастливее и несчастнее, забрав на тропы, где прольется кровь, где накопленный годами опыт покажет, насколько мы готовы противостоять неизведанному, чтобы оказаться достойными жить бок о бок с чем-то, что сильнее нас. Голос Марго вырвал Роксану из некого субтранса, от чего она не успела поморщиться, как в ее руки легла кожаная книга, похожая на адресную или еженедельник…или дневник. Мур провожает девушку взглядом в гостиную, не понимая, возмущена ли она сейчас на поведение младшей Вальянт или все же это недопонимание, граничащее с любопытством. Что означает этот тон и о чем таком серьезном будет разговор? Взгляд быстро перескакивает с лиц, пока снова не останавливается на Марго, так как Лоренцо, кажется, в какую-то долю секунды не может сам совладать со своими мыслями и единственное, на что был способен, так это вырвать крохи времени, взявшись проводить Ринату в гостиную и забрав у Марго коробку, опередив подобное желание самой Мур. Потревоженный младшей Вальянт Цикорий утробно высказывается кошачьим жаргоном и, потянувшись около камина с видом всепрощающего хозяина сей обители, запрыгивает на колени к Роксане, не успела та присесть на диван. Ласковая морда трется о руку, требуя внимания, но получает лишь машинальное поглаживания – Роксана внимательно смотрит на Лоренцо, ожидая, наконец, внятного объяснения всеобщего поведения. Указующий взмах руки юноши  в сторону предмета в ее руках приковывает к нему взгляд. Легко подцепив пальцем переплет, на первой странице пробегают первые строчки, но кошачий хвост стремительно не дает их прочесть, недовольно повиливая кончиком на пожелтевшей бумаге с убористым почерком. Рука с черным изящным жгутом, размером с большой палец, замирает в воздухе. Недоверие, мелькнувшее в глазах, и приподнятая бровь, явный намек на то, что Роксана не верит своим ушам и поворачивается к брату.
- Я не ослышалась? – ее голос, дрогнул в иронии, но оставался спокоен. - Там наверху … вы не пили?
Второй раз в гостиной послышался недовольный кошачий стон, когда кот, быстро слетев с колен, приземлился на четыре лапы – Мур раскрыла дневник, и быстро перескакивая с строчки на строчку, прочла первый попавшийся текст. Это было о личном и точно не о каких-то оборотнях. Странно было даже подумать, что Витторио мог мало того, что верить в существование оборотней, так еще и бороться с ними. Да, родители вели себя странно, у них были свои тайны, но говорить об оборотнях было смешно. Роксана была уверена, что, скорее всего, юношеское воображение притянуло за уши факты и теперь они пытались ими оперировать, пока взгляд не натыкается на слова, опровергающие ее мысли. Выражение любопытства сменяется неверием, после страхом. Захлопнув книгу, Мур всматривается в лицо Ринаты – сердце холодеет от ощущения, что перемены стоят на пороге, словно она сморит им в глаза.

Марго не сразу осознала, что это шевеление в области коленей не что иное, как попытка Лоренцо отобрать ее добычу но, осознав, с силой сжала пальцы и упрямо потянула коробку на себя, где-то в глубине души все же смутно догадываясь что, наверное, ведет себя не вполне воспитанно. Но это было такой мелочью, такой ничтожной мелочью против деяний других людей, менее явных, но более оскорбительных, которых они, почему-то, совсем не стыдились. Ну ни капельки.
Нет, она решительно не понимала, почему люди зарывают редкие драгоценные семена - благородство, добро и любовь - в столь гнилую и тлетворную почву, именуемую не иначе как «ложь во благо», и затем еще лелеют надежды, что появившийся росток однажды превратиться в прекрасное нежное растение, а не в отвратительный колючий сорняк. Как ни старалась она принять мотивы отца, сестры и матери, которую, наверное, еще не скоро решиться призвать к ответу, мысли все время натыкались на одну и ту же непреодолимую преграду, выстроенную обидой и уязвленным самолюбием, которую ни обойти, ни проломить было пока не по силам. Внутри нее царил такой сумбур мыслей и эмоций, что она практически ощущала, как методично, один за другим закорачиваются последние контрольные проводки здравого смысла.     
Обратив на Мура взгляд, который, вполне вероятно, мог быть у Цезаря на ступенях сената в день мартовских ид, Маргарита разжала пальцы, так неожиданно, что Лоренцо вполне мог потерять равновесие.
- Предатель, - одними губами проговорила она и отвернулась, потеряв к Муру всякий интерес.
Пока он говорил, пока Роксана ерничала и листала дневник, она, потупившись, старательно вытирала платком сладкие пальцы, которые и сладкими-то уже давно не были, не подавая никаких признаков того, что ее хоть как-то касается происходящее, но, лишь услыхав голос Ринаты, заинтересованно подняла голову, впитывая в себя, как губка, малейшее шевеление мускулов на бледном лице сестры, ничтожнейшее движение тела, которые могли выдать ее мысли и возможные переживания. Но дневник был решительно закрыт. Более чем ясный ответ на все интересующие младшую Вальянт вопросы. 
- Правильно! – она встала, так резко, что платок полетел на пол. – К чему забивать голову всякими мелочами? Выпьем чаю, посмотрим старые фотографии, вспомним, как хорошо нам жилось в детстве и забудем обо всем, как о страшном сне! – нетвердой походкой Марго подступила к журнальному столику, возвышаясь над ним и над всеми присутствующими подобно неусыпному Церберу и продолжая вещать голосом, в котором проскакивали уличающие истерические нотки. -  И кому какое дело, кто убил нашего отца, подстроил аварию ваших, - жест в сторону сидящих рядком Муров, - родителей и уничтожил большую часть людей, упоминаемых в дневнике. Никого ведь эти совпадения не интересуют. Мы будем просто пить чай!

Книга, маленькая, на первый взгляд безобидная вещь, как и многие ее соратники принесла в их жизнь невероятные перемены. Не мудрено, что из столетия в столетие находился всегда кто-то, кто пытался сжечь исторически ценные книги, как ведьм, на костре при честном народе. Их, которые несли в себе знания поколений, способные изменить вокруг себя ход событий и перевернуть реальность. Рината взяла дневник своего отца, но на ее лице читалось не изумление от услышанного, а грусть о потерянных близких, и досада, что сейчас тайна срывается с пыльной полки. Мур откинулась на спинку с привычным спокойным выражением лица, но чутко следила только за Ринатой, понимая для кого и что тут было новостью. Почему ее не удивляло все, что она услышала здесь. Если люди верили в ведьм, Бога, домовых, отчего же обойти вниманием иных мифических персонажей. Люди всегда оставались слепы ко многим вещам. Со временем забывали опыт прошлых, называли иными именами вещи, которые при этом не меняли своей сути. Сейчас саму бы Мур назвали бы экстрасенсом, медиумом, парапсихологом или еще с дюжину других имен, а раньше единственным словом – ведьма. Так отчего же не верить словам Витторио Вальянта… отцу и матери. Страх медленно подползал в душу Роксаны, словно давая привыкнуть к абсурдной мысли и собрать весь паззл воедино. Предложение Ринаты спасло Роксану от подкатившей к горлу паники, показав, что, в конце концов, они живые люди и жизнь должна продолжаться, так же состоя из основополагающих мелочей, например, голод и отдых. Роксана медленно поднялась со своего места и смерила Марго взглядом.
- Это ожидало нас не один день, подождет и еще пару минут. Пожалуйста, Марго, помоги мне перенести с кухни на террасу пару блюд, - Роксана посчитала, что отвлечь девушку на несколько минут от мыслей об оборотнях и псевдо прошлом просьбой о ничем не обременяющей помощи будет полезно им обеим. - Нам всем нужен свежий воздух.  Ленц, - она ласково, не дрогнувшим голосом обратилась к брату, которого хотела уберечь от всего, даже от такого разговора, но понимала, что не могла, - проводи Ринату на террасу.
Она отправилась на кухню, удивляясь, как ей удается сохранять при этом спокойную поступь. За все время, пока выкладывала  градинарский салат в узорную  миску цвета фисташек  и  ветчину в медовой глазури на большую глиняную тарелку, она не проронила Марго ни слова. Ей предназначалась в ношу салатница.
На круглом столе, занимающем добрую часть веранды, пристроенной к гостиной, уже стоял глиняный сервиз с причудливым рисунком в индийском стиле, который органично вписывался в интерьер с пущенной по брусу дерева, заменяющий карниз, растительностью и деревянной мебелью грубой отделки. Мур всегда гордилась своим приобретением и обожала этот стол за его форму и деревенский узор, придающий простату и легкость. В центре стола стоял закрытый кувшин со свежим соком, бутылка красного вина, прозрачная ваза с итальянским салатом и соусницы в виде миниатюрных горшочков. По бокам стояли несколько лавочек и кресел в отходническом стиле.
- Располагайтесь удобнее, я кое-что еще захвачу с кухни. Милый, откроешь вино?  - поставив почти рядом с центром главное блюдо, Роксана снова удалилась на кухню, где достала их холодильника  цитрусовый паштет из утиной печени и грецкого ореха, который она решила подать с крекерами, как закуску.
Цикорий терся о ноги, напоминая о себе и хорошем аппетите. Мур на скорую руку положила в миску сырые ломтики рыбы и вернулась к семье за стол, где зажгла свечи, надеясь, что это несколько успокоит каждого и придаст уюта испорченному ужину.
- Держи, - она протянула Ринате мягкую подушку, подозревая, что она ей понадобиться. - Где вы его нашли? – она кинула взгляд на дневник в руках Ринаты, обозначая предмет разговора, и взяла кувшин, чтобы разлить сок в бокалы, специально для этого предназначенные.

Лоренцо клял себя за то, что пустил развитие событий на самотек. Тоесть нет, не совсем так – отдал Марго привилегию разыграть карту, а это, пожалуй, было еще хуже. Взаимопонимание, желанное, но столь хрупкое сейчас, методично испытывалось ею на прочность как стеклянная статуэтка в руках глупого беспечного малыша, в то время как и Рината, и его сестра с одинаковым усердием шли на встречу друг другу, пытаясь преодолеть ту немалую пропасть, что успела вырасти за годы.
Следовало предвидеть поведение младшей Вальянт, диктуемое ее несколько эгоистичным нравов, следовало увезти ее из дома еще до прихода Ринаты, дав возможность старым подругам побыть наедине. Один вечер, всего несколько часов уже ничего не значили для мертвого Витторио Вальянта, но могли бы многое означать для тех, кто все еще жил и чувствовал. Эту радость, эту крошечную дружескую радость Роксана заслуживала как никто другой, и Лоренцо было крайне неприятно сознавать, что ее могут крайне грубо отнять.
Поэтому, стараясь, но почти безуспешно хоть немного сгладить острые углы, он проводил Ринату на террасу, галантно помог расположиться в кресле, и поспешил как мог утешить:
- Ты же знаешь Марго. Все что она говорит и делает, происходит по наитию. Она не умеет ненавидеть. 
Вернувшаяся тут же с салатницей в руках Маргарита была освобождена от ноши и усажена рядом с сестрой. Притихнув после смены декораций, она источала вокруг себя куда меньшее напряжение.
Просьба открыть вино подоспела очень вовремя. Догнав Роксану уже на кухне, Лоренцо, чуть тронув ее, колдующую над миской Цикория за плечо и заговорщически подмигнув, шепнул так, на всякий случай:
- Если хочешь, после ужина я постараюсь похитить Марго, чтобы вы с Ринатой могли спокойно вспомнить молодость и перетереть нам косточки. 
По возвращении на веранде было по-прежнему спокойно, так что в душе даже забрезжила слабая надежда на более-менее сносное окончание вечера. Наполнив бокал сестры охлажденным напитком он, памятуя, что женщинам в положении годится пить совсем другие жидкости, предложил вино только младшей сестре, и последним делом налил себе. Стол ломился от кулинарных изысков и ему уже давно не терпелось оценить их лично, ровно как и услышать комплименты шеф-повару от гостей, вопреки возникшему с их появлением разногласию.
- Может быть, сперва спокойно поужинаем? Прошлое ждало нас достаточно долго, подождет и еще немного.